Интересные Факты и События

Неделю назад текст Всеволода Сьцебуракі о поколении Y и белорусскость скалыхнуў активную часть сетевой общественности. Публицист Виктор Мартинович в своем блоге на Радио Свобода присоединился к обсуждению и опровергает основные тезисы Сьцебуракі.

* * * * *

1. Я не пел Мельникова и Воюша под гитару. Примерно в те годы, когда друзья Всеволода учили песни Воюша, я трэнькаў на четырех аккордах на скамье под домом «The grass was greener The light was brighter With friends surrounded The nights of wonder» — с альбома Division Bell «Пинк Флойда».

Но разве же я не белорус, Всеволод? Разве можно отказывать в белорусскости тем, кого не опрокинула волна возрождения 90-х? Тех, кто не зьмяняў собственные имена — из Виктора — на Витовт, считая это безвкусным? Мы не стали белорусскоязычными поэтами, мы не получили «Золотых букв» из рук Адама Глобуса. Некоторые из нас пришли к языка позже, когда это перестало быть трендом. Другие (и таких большинство, Всеволод!) на языке не разговаривают вообще. Они не слушали НРМ, Магазин, Ulis, они считали, что белорусских «Дэпэшаў» нет, как нет белорусской «Нирваны», белорусских «Битлов» и много чего еще. Они не белорусы, Всеволод? Их вы не возьмете в поколение LAST?

2. Мы — те, кому 30 (+/ — 5) — ничем не примечательные. Да, учились по белорусскоязычным учебникам. Однако в деревне я наткнулся на учебник по биологии моего отца (отцу сейчас 57 лет). Учебник был белорусскоязычный. Не нужно считать, что мы были первые. Тем более не нужно считать, что мы — последние. Преподавание в Академии искусств и Институте культуры в самые махровые годы велось по-белорусски. Так, количество национальных школ сокращается, однако, Всеволод, разве же в 1985 году (я был во втором классе) мы могли допустить, что белорусские школы в белорусской суверенной стране вообще будут существовать?

И кто нам сказал, что мы можем гордиться тем, что застали милиционеров в канфэдэратках? Милиционеры в канфэдэратках обеспечивали порядок во время референдума об изменении государственных символов в 1995 году.

Подлость остается подласьцю независимо от того, имеет ли тот, кто ее делает, нашивку «Погоня» на рукаве или нет.

Мы родились в СССР. Мы были піянэрамі. Меня не успели принять в комсомол, ведь грохнулся Союз. Но это — случайность. Так разве советская пионерия может составлять соль белорускости? Гордиться собственной особенностью, отличительной особенностью? Ставить себя выше тех, кто не носил на рубашках да пиджаках изображение Ленина? Всеволод, наша «особая белорусскость» была чем-то вроде «особой белорусскости» тех, кому повезло жить при БНР: да, почетно, но слишком кратко!

В 1991 мы перестали быть подростками СССР. В 1994 году мы перестали быть подростками независимой, белорусскоязычной, бело-красно-белой Беларуси. Три года, Всеволод! Все, что мы имеем, все, что делает нас особенными — три года. Которые были окрашены особенностями господства такого «возрожденца», как Кебич.

3. Мы родились в СССР. Мы до сих пор в паспортах — Викторе, Александре, Вітаўтамі да Алесямі нас делает собственный романтизм. Так, люди нашей генэрацыі называли детей Вінцукамі да Альгердамі. Однако настоящими белорусами — так получается — являются именно дети. Те, кто не скучал у піянэрскага костра в лагерях отдыха (славцо которое — «лагерь»!). Кто не стоял на линейках и не слушал о подчинение космоса «нашем Гагарином».

4. Мы — не поколение LAST. Мы — поколение FIRST. Первые, кто увидел независимость. Первые, кто узнал про истинную роль НКВД в становлении белорусской нации. О тот самый ночной расстрел, который истребил большинство достойных писателей.

До нас были более зрелые, возрожденцы. Поговорите, Всеволод, с представителем «старой волны» белорусской эмиграции — с героями 1990-х: Сергеем Дубавцом, Сергеем Хоревским., Сергеем Шупой, и вы услышите о людях нашего возраста примерно те самые вещи, которые вы пишете про то поколение, которое идет за нами. Мы не возрождали «Нашей Нивы» в эмиграции, Всеволод. Мы не уезжали после запрета «Погони». Мы не захлебывались от дефицита белорускости в Минске 1996 года. Нам было нормально. Нам было «терпимо». А они — захлебывались. Они — уезжали. Они — собирали архивы, издавали книжки за собственные деньги, копались по библиотекам, заготавливая те сведения о белорусскую государственность, которые нами — 30-ти летними — даже еще не ўсьвядомленыя как критически важные. В этом смысле ваш текст можно воспринимать как текст не про белорусскость как таковую, а про вечный конфликт поколений, каждое из которых считает предшественников дураками, безразличными, невзрачными балванамі. Однако стоит ли?

5. Мы с вами — даже не поколение FIRST. Мы — поколение ZERO. Поколением FIRST стали Вінцукі да Альгерды по паспортам, а не по сьветаўспрыманьні — те, кто родился после провозглашения независимости. Те, кому сейчас 21 и менее.

О нас с вами, Всеволод, написано много книг и снято много фильмов. Ведь исчезло большое тоталитарное государство. И каждый взрослый человек начал задавать вопросы: кто он? На каком языке разговаривать? К какой истории (интерпретации истории) приспосабливаться?

Для тех, кто родился в 1991-м, таких вопросов не стоит. Они — белорусы, граждане независимого белорусского государства. Для них Беларусь — не продукт искусственной советской сэлекцыі («Песняры», «Зубровка», «Беловежская пуща»), а — неоспоримый факт. Они не считают, что на белорусском языке говорят только «калхазаны», как считали в наших с вами средних школах. Для них язык — маркер «оппозиционности», «пратэстнасьці», «далбанутасьці». Маркер, кстати, благородный, ибо страх пройдет, а флер останется. И это гарантирует, что среди них всегда найдутся те, кто будет говорить исключительно по-белорусски.

6. Не нужно относиться к ним с презрением: «граждане РБ», «жители», «не белорусские». Имею честь преподавать в ЕГУ в Вильнюсе и сталкиваюсь с этой генэрацыяй: они не хуже нас, Всеволод! Среди них есть те, кто слушает Вольского, однако есть и те, что «прутся» от би-лингвистического Михалка. Среди них достаточно белорусскоязычных — не меньше, чем было в нашей с вами генэрацыі. Их отношения к национальному — прасьцейшыя, чем у нас с вами. Но — и натуральнейшыя. Без барабанного боя и литавр. 30-летние еще страдают вопросом: или мы белорусы? Эти говорят: ну да, мы белорусы, что дальше?

Разве вы скажете, что Анастасия Положанко — не белоруска, а «гражданка РБ»? Или Настя Шулейко — «жительница»? Или Дмитрий Дашкевич — «не белорус»?

Они дождутся ситуации «после». Мы — можем не дождаться. Ведь «потом» наступит не через год и не через десять.

Их ждет собственная «Перестройка» да оттепель.

Мы свою «Перестройку» и оттепель не использовали так, как должны были. Поэтому мы прощения у них должны просить, а не обвинять в дефиците белорусскости.

Виктор Мартинович

Родился в 1977 году в Ошмянах. Заместитель редактора «Белгазеты», преподаватель истории искусства в ЕГУ. Живет в Минске и Вильнюсе. Автор двух книг: «Паранойя» (2009), «Сьцюдзёны теплые края» (2011).

Комментарии запрещены.