Dzie Toobes
«Где Тубс?» — под такими вопросами мне пришлось пить пиво всю первую час предполагаемого концерта The Toobes в минском Re:public.
«Нужно тщательного слушать, чтобы понять слова, нужно внимательно слушать», — в голове за несколько минут до заявленного времени начала концерта англоязычной команды проносится одна и та же мысль. Мне все время кажется, что еще секунда — и я сломаю ноги на разбитых наголову ступеньках лестницы неасьветленага тротуара либо получу подачу от которого выпи в одной из местных пивных компаний, что тусуются на моем пути к клубу Re:public, где первый раз в своей трехлетней карьере выступают The Toobes.
В отсутствии последних я беру на баре пиво, содержа на это дело 15-ю часть моей несуществующей стипендии, и в голове проносится мысль: сколько, интересно, эти волосатые ребята заработают за вечер? Билеты стоят по 70 тысяч, и я начинаю развлекаться тем, что перечисляю каждого посетителя под сценой и на втором этаже клуба. Зьбіваюся на третьей сотни и убиваю на математические эксперименты.
За это время я успеваю расправиться с бутылкой и отправляюсь в бар за второй. Спасибо, пиво здесь дорогое, и бар особо никому не интересен. «Нужно у кого-то это выяснить», — проносится в голове, и я отправляюсь на поиски собеседника. На втором этаже на глаза попадается столы приятель — многолетний завсегдатай подобных тусовок.
«Старик, — смотрит он на меня немного п’янаватымі глазами. — Сколько они сегодня заработают — этого тебе никто не скажет».
«Трындзят не по-нашему»
«Иду завтра на The Toobes, сейчас буду вырезать очки из виниловых плытак», — за сутки до этих событий пишет в Твиттере юзэрка kristyfer. Именно в бесконечном прасяданьні в соцсетях обвиняли цюбсы «свое поколение» (новый альбом довольно пафосно называется My Generation) за неделю до концерта. И вот, успех: я в кругу сотен других пью второе пиво на их концерте, а неизвестная красотка еще за сутки до означенных событий роется в доисторическом виниле, чтобы вычапіць одну-единственную пластинку для модной «игрушки».
Интересно, что именно отношения с модой и с главными трендами стали определяющими в карьере группы.
В свое время The Toobes выскочили на массовую сцену со своей фишкой в виде барабанщика-вокалиста в довольно драйвовый время: отмена списков запрещенных музыкантов, рассвете белорусского хіпсьцерства, либерализации в конце концов. И музыка их была такой же драйвовай, в соответствии со временем, а потому еще и модной. Немного «по-рок-н-рольску» были непродуманными и поведение: можно было делать вид, что англоязычная команда будто не понимает белорусского, при этом собственный сценический вид тоже оставался за скобками трезвого ума. Но такой крайне подростковый период ребята, кажется, пережили. Сейчас мысли о другом: контракты в Англии, тур по Европе, массированный пиар нового альбома и того самого минского концерта.
В результате мы встречаем немного других «цюбсаў». Внешне они все такие же разьдзяўбаі, что театрально разрушают инструменты на сцене, беспрестанно плавают по рукам возбужденных поклонниц и поклонников (зрелище, стоит сказать, эпическое) и даже извиняются за то, что «иногда говорят разные глупости», при этом «все равно любят нас». То ли намеренно, то ли действительно ребята в самый ответственный момент забываются, где положили ключи от главной фишки нынешнего концерта — одного из серебристых мапэдаў, что ўзгрувашчаныя по бокам сцены, высятся над танцполом весь концерт. Даже начало выступления откладывается больше чем на час, от чего публика начинает шептаться, между делом проявляя недовольство в том, что «уже успел працьверазець, хотя концерт еще не начался».
Впрочем, мэтамарфозы в поведении особо не коснулись непосредственно музыку The Toobes — первый альбом легко перепутать с другим, хотя слушать их оба в первую очередь следует заживо. Кто сомневается в этом, может дойти до следующего выступления The Toobes, чтобы увидеть захваченных каждым звуком почти полностью новой программы идолов минских ціноў. Что до самих «цюбсаў», то критерий их успеха будет заключаться, вероятно, в способности найти новые фишки и устроиться в полосатой реальности белорусской эры постхіпстэрызму.