«Почему мне надоело быть белорусскоязычной»
Это эссе — не вызов обществу, не попытка привлечь гнев, это эссе — просто исповедь, искренняя и правдивая, о том, что значит быть белорусским в Беларуси.
Реакция пассажиров
Перешла я на белорусский язык несколько лет назад, после приезда в Минск. Выросла в русскоязычной семье, окончив самую обычную школу, которая не слишком выделялась каким-то необыкновенным отношением к белорусскому языку, я поступила в минский университет, который впрочем тоже особо не отмечался своей любовью к языку. Не могу вспомнить точно тот момент, когда я влюбилась в белорусскость, но помню, что пришло это после прочтения одной поэмы белорусского поэта.
Помню переломный момент, когда я уже немного познакомившись с русскоязычным окружением, ехала в автобусе, а рядом парень с девушкой о чем-то спорили по-белорусски. Помню, как меня тогда охватила невероятная зависть к ним, как я с замиранием сердца слушала их язык и наблюдала за реакцией пассажиров. Во мне появилось тогда такое крепкое подростковое желание выделяться среди остальных, быть непохожей, что, когда вышла из автобуса, решила навсегда перейти на белорусский. Через некоторое время воплотила в жизнь свою заветную мечту. Ходила в магазины и ларьки и со смелостью произносила: «Скажите, пожалуйста, последнего номера этого журнала нет?», а мне в ответ радостное белорусское «Нет». И, помню, как удовлетворенно, с чувством собственного достоинства шла дальше. Помню, как слышала такие желанные для меня выкрики «деревенские понаехали, даже говорить не научились», «Ишь, оппозиционерка какая-то», а в ответ только улыбалась, и как любила переводить белорусские слова продавщицам и официанткам.
Простые слова
Прошло несколько лет белорусскоязычного жизни, энтузиазм угас, а от бывшего подросткового желания не осталось ничего, нет больше желания быть непохожей, исчезло желание вызвать интерес. Сейчас я стараюсь меньше разговаривать с теми, кто потенциально белорусский не понимает, и использовать самые простые и понятные для них слова. Мне уже так надоело выделяться и наблюдать за реакцией собеседника, которую я могу с легкостью предсказать, только взглянув на него. Мне надоели фразы
«вы, наверное, будущий учитель белорусской литературы»,
«это же бэнээфаўка какая-то»,
«вы мабуць с дзярэўні приехали на сессию».
Мне до слез обидно, когда меня просят перевести белорусское слово, и меня тянет на рвоту, когда я вижу удивление на лицах собеседников. А когда я слышу от самых близких мне людей «фу какой некрасивый язык, ну что это за слово», во мне борются желание треснуть по голове чем-нибудь и желание замолчать навсегда, больше никогда с ними не вести беседу. Если нельзя говорить по-белорусски, то нельзя говорить вообще.
Но хандра проходит и я снова и снова начинаю читать лекцию про белорусский язык, длинную, ненужную лекцию, обреченную с самого начала на непонимание. Любопытные вопросы типа
«Ой! А давно говориш по-белорусски? А как родители? Друзья?»
вызывают у меня одновременно и яростное раздражение и непонятную неловкость, от которой срочно хочется избавиться. Раньше мне казалось, что нужно смело нести язык в массы, а не замыкаться в узком кругу белорусскоязычных людей, что нужно распространять язык, популяризировать ее.
Единственная дискриминация, которую я когда-либо в жизни чувствовала
Но сейчас я понимаю, что это задача только для сильных духом людей, что мне надоело быть белорусскоязычной, когда все вокруг говорят по-русски. Это самая большая дискриминация, которую я испытывала в жизни, да вообще это единственная дискриминация, которую я когда-либо в жизни испытывала. Люди ошибочно зачастую обращают внимание не на то, ЧТО сказано, а на то, на каком языке это было сказано и исходя из последнего делают свои изумительные выводы. А мне так хочется, чтобы не обращали внимание на наружную окраску, а слушали, о чем я говорю или, по крайней мере, понимали, что говорю.
Водители маршруток — это наверное самый яркий пример, который поймут все белорусскоязычные. Если минских водителей столичные борцы за язык уже успели просветить, то водителям маршруток в маленьких городах еще просвещаться и просвещаться. Никогда еще в провинциальном городе водитель маршрутки не останавливался на нужном мне месте, но я каждый раз снова из дальнего угла маршрутки кричу:
«На следующей остановке, пожалуйста!»
Опять он не останавливается, опять я повторяю, и тут обычно уже какой-нибудь молодой спутник подключается и объясняет водителю, почему я раскрычалася, и чего я в конце концов добиваюсь. А крикнуть по-русски я уже просто не могу, даже не то, что не хочу, я уже просто не могу, потому что подсела. Начав разговаривать на белорусском однажды, невозможно потом отказаться от нее. Не потому что ты не хочешь, а потому что белорусский язык — это наркотик, она уже никогда тебя не отпустит.
Когда я стояла тогда в автобусе и слушала парня с девушкой, мне казалось, что белорусский язык — это язык писателей, поэтов, музыкантов, журналистов, что они создавая свои белорусскоязычные шедевры, не расстаются с языком ни днем ни ночью.
Естественно, в то время мне, наивному романтику, и придти в голову не могло, что вся беларуская мова многих таких талантливой и ярких творцов заканчивается на последней точке их статьи, поэмы или рассказа; на последнем аккорде их песенки, на последнем звуке их радиопередачи. Что те, кто так активно пропагандирует белорусский язык в своем творчестве и работе, ее в жизни не использует и, что больше всего возмущает, некоторые из них считают это вполне нормальным, мол, я и так много сделал для белорусского языка. И мне противно читать радикально-националистические таких людей о языке, если я точно знаю, что ни в парикмахерской ни в кафе они и слова белорусского никогда не произносили.
Не могу представить, как бы сложилась моя жизнь, если бы мне, зеленому ребенка в розовых очках, тогда в автобусе открыли глаза и рассказали всю эту горькую правду, сообщили о том, что белорусскоязычных на самом деле намного меньше, чем кажется на первый взгляд. Мне надоело чувствовать себя каким-то борцом и ломать стереотипы, которые не исчезнут пока все эти творцы не начнут использовать родной язык в повседневном обиходе. А пока белорусскоязычные люди всего лишь маленькие беленькие капельки на мрачной черной ткани, которые отчаянно и безнадежно пытаются перекрасить ее в белый.
А мне надоело быть белой капелькой на черном, я хочу быть белой капелькой на белом. Отправив как-то деловые бумаги, которые были полностью оформлены на белорусском языке, и получив следующий ответ
«Как по мне, документы на белорусском языке не являются признаком хорошего тона. Жду русскоязычную версию».
У меня на глазах показались слезы. Ведь оскорбили не язык, а меня, потому что это — мой язык. Не знаю, какие качества характера необходимо приобрести, чтобы не обращать внимание на языковую дискриминацию в нашей стране, видимо, нужно быть железным человеком, а может нужно просто жить в каком-нибудь свободном поселении далеко от цивилизации среди таких же белых капелек, как и ты сам.
