Художники-эмигранты не видят себя в Беларуси
Десятки художников из Беларуси живут за пределами нашей страны. Многие из них достигли немалого успеха в зарубежье, но единичные профессионалы знакомы с их именами на родине. Некоторые из этих творцов не желают, чтобы их называли «белорусскими художниками», а кто-то держит бело-красно-белые флажки на рабочих столах. Искусствовед Егор Сурский выбрал восемь историй художников-эмигрантов, составив из них документальное кино «Арт-репатриация». Премьера фильма прошла в Минске 30 ноября.
«Конкретно к Беларуси я себя не отношу. Я уехал в 1991 году из СССР», — говорит Максим Вакульчик, который сейчас живет и работает в немецком Дюссельдорфе. — И я не хочу, чтобы меня называли «белорусским художником». Лучше — «художник из Беларуси».
Слова зьехаўшых художников сопровождают в фильме кадры с их просторными и состоятельными по белорусским меркам студиями и квартирами. Просторные и полные солнечного света, они очень ярко свидетельствуют о том, что выиграли эти люди, если десять или двадцать лет назад уехали из Беларуси. И это на фоне невероятного, как кажется с небольшой зале института Гете в Минске, где проходит премьерный показ фильма, шалость разноцветных неформалов на немецких улицах: шествие всех возможных меньшинств по улицам Берлина сопровождается кадрами веселого белорусского художника Игоря Кашкуревича, который, немного запинаясь, по-белорусски читает с бумажки текст, а потом ходит по метро с камнем на плече.
Таких историй в фильме минского куратора Егора Сурского восемь. Восемь художников, восемь жизней в 55-минутной ленте, снятой в Германии в рамках проекта «Арт-репатриация: белорусские немецкие художники». Проект делают три человека. Для самого Егора это дебют в кино. Но дебют очень меткий — тема эмиграции в стране как никогда актуальна.
«Германия — одна из таких стран, где живет, довольно компактно, много белорусских художников, — говорит Егор Сурский. — Ряд из них получил образование уже в Германии. Они довольно активны и в белорусском художественном поле тоже».
Главная тема фильма — миграция и вероятность возвращения этих людей на родину. По словам Егора, вопрос о том, хотят ли художники возвращаться на родину, возникало само собой. «Наша коммуникация была довольно свободной», — говорит он. — «Другое дело, есть ли у нас возможности для их возвращения: современные центры, музеи — что могут реализовать выставку, используя мэдыятэхнікі, в которых эти люди работают».
«Существенно, как ты рисуешь, а не какой ты национальности», — говорит художница Анна Соколова. Она сейчас тоже живет в Дюссельдорфе.
«Мне снятся сны, что я появился в Минске и пошел на завод работать, — говорит Олег Юшко. Я просыпаюсь в страхе. Не знаю, что делал бы в этом месте. Ведь раньше я работал на заводе в Минске, и там у меня началось раздваеньне лица».
По словам Егора, его порадовало, что «какие-то азы эти люди получили здесь»: чему-то их научила и белорусская земля, или даже белорусское образование. Хотя ощущения от нее скорее отрицательные:
«Белорусская и европейская образование очень сильно отличаются, — говорит скульптор Жанна Грак. — В Белорусской Академии искусств не хватает свободы. Каждый мой проект там был игрой с огнем: либо тебя выкинут за нестандартное мышление, либо все же оставить».
В Германии, по ее словам, все иначе: «здесь идея в том, чтобы студенты учили друг друга. Все садятся за большой стол и в начале занятия показывают свои работы, говорят, что думают и слушают мнения других».
Что до белорусского искусства, то самое мягкое, что могут сказать о его зьехаўшыя художники — «я его не понимаю». По словам Андрея Дурэйкі, белорусского искусства стало больше, чем раньше. «Этим стоит гордиться, несмотря на отсутствие фундаментальной поддержки со стороны государства».
«Мы вообще не разговариваем на своем языке, — переходит художник с российской по белорусскую. — И белорусская политика в искусстве до сих пор посткаляніяльная: мы приходим в национальный музей, и он начинается с портретов императорской семьи».
Впрочем, как отмечает Егор Сурский, «для того, чтобы Шагал вернулся в Беларусь, потребовалось 80 лет. А нынешние художники-эмигранты делают выставки и через 11 лет после отъезда. Современные технологии разрушают границы».
«Это не так легко — чувствовать себя белорусом и быть белорусом. Стоит подумать о них житейские обстоятельства. Если эти люди говорят про свою идентичность, то национально они ее не определяют. В том же Берлине мы можем встретить на маленьком кусочке много проявлений мультикультурализма. И эти художники идентифицируют себя сами по-современному, это явление постмодернизма».
К фильму еще добавят музыкальные треки и субтитры, и он имеет возможность попасть в ограниченный прокат. «Хотя зал Института Гете — максимальная по размерам, которую можно найти в Минске для показа такого фильма», — добавляет куратор.