Интересные Факты и События

Маленькая авторитарная страна на окраине Европы, главные проблемы которой уходят от восточного соседу, а богатство ограничивается невероятной природой, людьми и историей, на поддержку памятников которой не всегда находятся надлежащие средства. И этим сходство Беларуси до Армении не ограничивается.

Вторая часть статьи Александра Герасименко по итогам летней поездки в Армению. Первая часть здесь.

Зангезур — так называют армяне юг своей страны. Армения — горная страна. А Зангезур — это апогей этих гор, труднодоступная родина настойчивых горцев, что веками прокладывали здесь дороги, выращивали на лапіках земле рожь и боролись с новыми и новыми нашэсьцямі с Востока и Запада. Примерно такими занятиями горке в Зангезуры захвачены и до сих пор.

Бесконечный серпантин, кажется, попросту непреодолимый ночью: дорога в направлении Ирана, по которой мы едем на «такси» — машине на четыре человека, которая заменяет здесь отсутствующий уже несколько лет общественный транспорт, — невероятно сложная. Фары выхватывают обрыв за обрывом. Беззащитное шоссе с каждым поворотом открывает новый пейзаж ущелья. Вот река, повернутая вспять: она спасает армянское «море» посреди серых холмов, озеро Севан, от окончательного исчезновения. А вот шахта, где добывается для этой реки вода. Где-то в пещерах этих гор археологи нашли древнейшие в мире туфле. Сейчас они лежат в музее в Ереване — хрупкий обрывок гардероба богатой армянкі, что жила здесь три с половиной тысячелетия назад. В долине ниже делают прекрасное вино, его же в бутылках из-под кока-колы (сразу и не адрозьніш от оригинала) продают здесь, у дороги по два эўры за литр. Водитель такси говорит, что знает места подешевле, но мы все равно приобретаем. И сожалеем: обещанное молодое виноградное вино больше напоминает популярнее у местных крестьян гранатовый напиток. Но в горах и это кока-кольнае вино приобретает особый вкус.

Через три с половиной часа мы приезжаем в Горис. Этот зажатый между карабаскімі горами и ущелием Дьявола древний город светится магическими для прыіранскай пустоты городскими огнями. Мы говорим водителю, что хотим выйти на подъезде к Гориса. Один из пассажиров такси, высокий и худой армянин из пограничного Капану, который всю дорогу рассказывал истории про свое участие в перестрелках с азэрбайджанцамі, начинает пугать:

«Я бы не советовал вам ставить палатку в этом лесу».
«Почему? Это же не лес, а только прылесак у города».
«Здесь ходит много рысей. И эти, как их …дикобразы есть».

«Ничего, у нас тоже есть рыси», — говорим мы и выходим из машины. Водитель и его пассажиры прощаются с нами как со старыми друзьями, желают хорошей дороги. Но их дорога будет тяжелее: до 12 ночи их ждет 29 поворотов серпантину перед тем, как машина доберется к Капану.

Горыскія сливы

Когда мы утром шли по главной улице Горысу, нас встретил небритый дядя в полосатой рубашке. С помощью скромного запаса англоговорящих выражений он попытался пригласить нас к себе. Когда он узнал, что мы понимаем по-русски, то коммуникация стала прасьцейшай:

«Сделайте мне одну услугу. Зайдите в мой сад. Там есть сьліва и груша. Возьмите себе, и играйте себе пешком дальше», — дядя иллюстрирует процесс сбора сьліваў.

Мы соглашаемся. Его скромный сад в несколько десятков квадратных метров за высоким каменным забором содержит аккуратные грядки с овощами и несколько сьліваў. Над садом растет виноград. Мы пробрались через него к сливы.

«Возьмите себе. Я так часто приглашаю к себе гостей. Вот в прошлом году приходили из Чехословакии. Потом они попросились отдохнуть в доме. Я завел их на балкон, мы выпили, а потом они пошли дальше.

Мои дети разъехались: один — в Америке, вторая — в Ереване. А вот ваши родители где-то парадаюцца».

Жаль, но доброта дяди вызвало у нас намного лучшие чувства за его сливы…

Эмиграция и диаспора

Армянские деревни и города полны мусора. В центре Еревана сразу за главной площадью в Французском сквере, где по выходным происходит важная туристическая событие — «вернисаж» — ярмарка, на которой продается все, что возможно — стоит невыносимый запах мусора. В от жары 40 градусов запах усиливается многократно. В большинстве деревень, где мы были, роль канализации выполняли канавы, что шли вдоль сторон главной улицы. В их хозяйки отправляли недагрызенае и нявыпітае, в их же мыли посуду. В итоге запах на главных улицах не слишком способствует веселому прогулки вдоль главных артерий населенных пунктов. То же было и в парках в Ереване, около автомобильных дорог, других публичных мест. Почти разрушены мосты, дороги без люков, бетонные стены давно заброшенных промышленных цехов, целых заводов на окраине Еревана с закалочанымі фанерой дверью. Было ощущение, что страна во многих сферах осталась на уровне начала 90-х.

Многие от того чувствуют себя обманутыми. И поэтому бросают недавно возвращенную родину. Уезжают в Россию, Америку, Европу. Почти у каждого, с кем мы разговаривали, есть родственники за границей. У того дядя из Германии приезжал в прошлом году, в этого родственники в Москве, то сам приехал на несколько дней домой из Краснодарского края России.

«Нет работы, — говорит мужчина, что подвозить нас до стоянки маршруток в центре поселке Севан. Он давно работает в России. — Сейчас я заберу семью, и мы все поедем в Москву. Мы будем ехать двое суток на машине».

Говорят, что сейчас армян в два-три раза больше за рубежом, чем в самой Армении. Благодаря сильной диаспоре на Западе, армяне имеют большую финансовую и политическую поддержку. В том числе и в вопросе признания турецкого геноцида 1915 года. Диаспора помогала оружием и валютой во время карабахской войны. Теперь богатые армяне из Беверли Хиллз сосредоточились на поддержке культуры.

В конце экскурсии в главной библиотеке Армении — Матэнадаране — где хранятся книги и манускрипты, созданные еще полторы тысячи лет назад, молодая экскурсовод подводит группу русскоязычных туристов, преимущественно армян, к стенду с книгами-подарками от других армян.

«Нам каждый год дарят древние книги из частных коллекций. Эту подарил армянин из Парижа, это — из коллекции американского філянтропа». Конечно, парижский калекцыянэр имеет армянское происхождение и всю жизнь занимался тем, что выкупов экземпляры армянских библий у многих семей по всему миру.

Видно, что слова про подарки от диаспоры вводят российских армян, многие из которых уже слабо понимают по-армянски, в глубокое задуменьне. В Матэнадаране можно встретить туристов-армян из десятков стран. Здесь и армянкі из Франции, что ведут борьбу с возрастом, под руку со своими неармянскімі мужчинами, и строгие армянкі-немки, и раскрепощенные армянцы с США, грузные пары армян из России. Мало кто из них слушает экскурсии по-армянски, но почти каждый кивает вслед за тем или иным историческим фактом, о котором говорит экскурсовод.

Над небольшим озером в самом центре Еревана слева от его доминанты — здания оперы — натянут, будто теннисная сетка над кортом, большой экран. На нем показывают концерт красивой эўрапейкі. Молодая женщина поет опэрныя партии, и несколько сотен армян всех возрастов расположились на скамейках и газоне вокруг озера, чтобы слушать концерт. Экран позволяет видеть запись с почти любой точки вокруг озера. Немного дальше за сотнями столиков, почти полностью занятых, сидят посетители местных кафе. Провести вечер у оперы, кажется, — одна из самых любимых летних развлечений ерэванцаў. По площади вокруг здания катается на сыгвэях и самокатах молодежь, цінэйджэры-неформалы хохочут над очередной шуткой, расказаным кем-то из их компании. Когда над центром Еревана опускается тьма, кажется, будто это обычный европейский город. Какой-нибудь средних размеров ЕрэваФэн в Восточной Германии. Если бы не слишком же восточные узоры высоток на только что отстроенном на деньги диаспоры Северном проспекте и не история этих мест, легко можно было бы поверить в собственную чудесную телепортацию на один вечер обратно в Европу.

Немного более 20 лет назад площадь перед опэрай выглядела совсем иначе. В год посткурапацкіх Дедов в Минске площадь приняла первую на просторах зьнікаючай империи гигантскую антисоветскую демонстрацию. Миллион человек вышли сюда, требуя справедливости и независимости для Карабаха. Через два года на этой самой площади 20 или 30 тысяч армян стояли, как один узьняўшы правый кулак вверх, приветствуя новоиспеченных героев карабахской войны. В тот день хоронили семь фэнаідаў, армянских партизан, которые защищали от депортации советскими войсками одну из армянских деревень на востоке. В те годы слово «русский» звучало в устах армян синонимом ненависти.

Карабаская война

С Горысу мы пытаемся попасть в горный монастырь Татэў. Он примерно в 40 километрах от города, но чтобы добраться до него, нужно преодолеть огромную Варатанскую седлавіну. Мы слышали, что до монастыря ходит автобус, но выяснить, когда именно он идет и где останавливается, не получается: местные мужчины отрицают его существование, а женщины утверждают, что автобус ходит чуть ли не каждый час. Позже мы начинаем понимать причину такого расхождения в показаниях: мужчины в Армении зарабатывают на перевозке, у каждого есть родственник или друг, что за определенную сумму готов отвезти куда угодно. Женщины же вовлечены в отельный бизнес. Они непрерывно останавливают на улицах иностранцев и предлагают комнаты в гэстхаўзах. Мы прыгадваем подобное место в северном городке Дылідан, где останавливались в доме, который держали исключительно женщины. Он, как и многие подобные места, имеет название в честь его владелицы — «У Нины».

Потеряв надежду постигнуть автобус, мы отправляемся к ўсьмешлівага таксиста Армэна, который соглашается за 14 евро довезти нас до монастыря. Мы праяжджаем по нескольким деревням, в одной из которых есть тротуар. «Жигули» ныряют в седлавіну. Становится темно, а на дороге появляются большие камни. Армен говорит, что несколько дней назад здесь было землетрясение, эпицентр которого оказался где-то в ближнем Иране.

«В общем здесь всю неделю трясет».

Спустившись на самое дно седловины, машина начинает путь наверх. Гравійны серпантины не имеет никакого ограждения, даже деревьев по обеим сторонам дороги: только огромный каньон в прамнях заходящего солнца. Живописный пейзаж бязьлесых Зангезунскіх зол дополняет кабинка канатной дороги, натянутой над седлавінай, что болтается где-то вверху. За полчаса мы забіраемся к вершине обрыва и перед нашими глазами появляется типичный круглый купол тысячелетнего монастыря, что стоит на квадратном фундаменте (это способность армян строить почти идеально симметричные церкви с круглыми куполами на квадратных фундаментах будет удивлять еще многие поколения архитекторов). Если смотреть со стороны седловины, сразу становится понятным, почему его назвали «тем, что летит» (именно так переводится «Татэў»).

Перво-наперво мы отправляемся в деревню у монастыря. Здесь мы стремимся выяснить, как все-таки ходит автобус, чтобы утром добраться обратно до Горысу. В деревне нас приветствует привычный запах отходов и блеяние осла. Двадцать лет назад британский путешественник Филипп Марсден, попав сюда, увидел что-то подобное. Только люди были заняты не привычной сельским хозяйством, а войной с азэрбайджанцамі за небольшую правінцую Нагорный Карабах.

«Из темноты сада сквозь освещенного окно мне были ясно видны их красные лица — они сидели у длинного стола в подвальном помещении, — так описывал Марсден жителей деревни. — Рубен открыл дверь, и навстречу нам зазвучали их грубые голоса. На столе был пасьцелены скатерть в белую и красную клетку, которой почти не было видно из-за обилия сыра, баранины, хлеба, трав и араке. За скамьями и схіленымі спинами людей возле стены стояли несколько автоматов.

В дальнем конце стола тамада-капиталист отодвинул стул и встал. Лампочка зьвісала из деревянных досок, освещая нимб его седых ускаламачаных волос.

— В этот день более семидесяти лет назад была провозглашена республика Айастан (хвалебные возгласы из-за стола), давайте вспомним то время и тех, кто боролся… — И он вспомнил тех героев, которые отстояли территорию от турок в 1918 году, и великого вождя Андраника (хвалебные возгласы). — А теперь Армения снова независима, и мы должны вооружаться и защищать свою землю от турок, отстоять отечество и… и… — Он поднял свой стакан: — За Айастан!

— За Айастан!

[…]

Тамада поднял свой взгляд государственного деятеля над головами собравшихся, обратив его к одному из дубовых перакрыцьцяў потолка.

— Поскольку наша земля, которая была нашей еще до времен Баграцідаў и Ани, снова подвергается нашэсьцю турок и мусульман, мы молимся за победу Христа, которого мы приняли первыми в мире, в 301 году.

— За Христа! За победу!»

Он поднял стакан в мою сторону.

— За победу! — Голоса приобрели агрессивное, бязьлітаснае оттенок. — Смерть мусульманам!

— Смерть мусульманам! — Кулаки ударили по столу. — Смерть мусульманам! ….»

Война, наиболее активные боевые действия которой пришлись на начало 90-х, не закончена и поныне. Вредная транспортная блокада продолжается, так же как и перестрелки между войсками вдоль непризнанных границ республики Нагорный Карабах. Анкляў на западе Азербайджана, населенный почти одними только армянами, попытался объявить независимость, однако та попытка не была принята правительством в Москве и Баку. В результате боев, этнических чисток в пограничных деревнях, погромов погибли несколько тысяч человек. Количество беженцев идет на десятки тысяч.

Непосредственное напоминание о войне можно встретить прямо у дороги на юг страны. Вдоль трассы, которая проходит в нескольких километрах от армянской границы, насыпан песок.

«Это чтобы азербайджанцы не стреляли по машинам, — объясняет один из наших спутников. — А вон наши ребята сидят», — его палец указывает куда-то в сторону гор, по вершинам которых проходит граница между Арменией и азэрбайджанскім анклавом Нахічэвань. На них видны огневые точки и несколько солдат, что шевелятся у них.

«Никто не хочет войны. Она выгодна только тем, кто имеет на ней большие деньги», — безупречная логика армянина средних лет, что сам принимал участие в войне, не позволяет спорить.

Геноцид

На Ближнем Востоке издавна говорят. «Один еврей стоит трех греков. Но один армянин стоит трех евреев». Армяне издавна были одними из главных поставщиков товаров в Европе. Их караваны путешествовали по большим шелковым пути от Калькутты до Венеции. Их сообщества распространились почти по всей известной в время позднего Средневековья суши. Они заполучили исключительное право на торговлю между Российской и Османской імпэрыямі, они отстраивали целые города, как, например, Армянаполіс в Трансыльваніі ради обеспечения своей торговли. Но кроме большой склонностью к торговле с армян евреями роднит и другой факт: всю свою историю они терпят постоянные гонения, погромы и несчастья. В 20 веке таких событий случилось исключительно много.

На востоке Османской империи в районах городов Ван и Бітліс кровавые расправы 1915 частично совершались во время рейдов вооруженных отрядов, численность которых доходила до десяти тысяч. Ими командовал Джэвдэт-бэй, сводный брат Энвэр-паши, прозванный лошадиной подковой за привычку оставлять на своих жертвах следы лошадиных падковаў. Он назвал свои отряды «Касаб табуры», или «убойные батальоны». Свергнут с поста главы города Ван местными армянами в середине мая 1915 года, Джевдэт-бей собрал свои отряды и направился мстить армянам в город Саірт. Там он повесил армянского епископа и перебил большую часть христиан, что оставались в городе.

После прибытия в Бітліс он собрал около двадцати армянских лидеров и повесил их. Окружив город своими «Убийственными батальонами», он объявил сбор всех здоровых мужчин, способных к военной службе. Их отвели на небольшую пустошь подальше от города. Перед тем как расстрелять, их заставили копать траншеи, в которых потом закопали трупы. Женщин и девочек пустили по рукам среди местных турок и курдов; из тех, кто остался в живых, большую часть погнали к реке Тигр и утопили. В Бітлісе было убито около пятнадцати тысяч армян, еще больше погибло во время рейдов «Касаб табуры» по окрестным деревням.

Официальная трактовка этих кровавых событий была очень странной: плянамернае перемещение лиц этнической группы, которые представляли угрозу, подрывали безопасность восточных границ и чья лояльность находилась под сомнением. Армян следовало первым делом разоружить, затем согнать всех вместе и окружить, мужчин убить, остальных или убить вместе с мужчинами, или отвести на юг, в сторону пустыни. До сих пор официально неизвестно, какого масштаба операции по уничтожению армян готовились заранее, так же как и многое другое, связанное с событиями 1915 года. Сохранилось немного документальных свидетельств, и, несмотря на то, что в них зафиксированы совершенные преступления, турки постоянно отрицают все, происходившее тогда. Довольно часто и сами армяне помогали им в этом. Последствия карательных операций вызвали у турок и армян удивительно похожую реакцию, и в разные периоды времени обе стороны сделали все возможное, чтобы искоренить даже память о них.

Некоторые армяне говорят, что армяне остались армянами именно благодаря тем многочисленным препятствиям, что создает для них природа и другие люди. Мол, смотрите, каждые 40 лет на нас сваливается несчастье, от которого многие другие народы просто бы ушли в небытие. Но армяне объединяются и совместными силами восстанавливают свою жизнь. Так было и после 1915 года, когда потеряв свою землю у Арарату, армяне в очередной раз разошлись по миру ради того, чтобы продолжить жить в пустыне, в горах, на дальних островах. Примерно в это время Уинстон Черчилль говорил, что Армения будет существовать впредь исключительно в качестве географического названия. Но все сложилось иначе. Пережив еще одну мировую войну, Сьпітакскі землетрясение и Карабаскую войну, армяне вернулись на историческую сцену со собственной государством. Армения — это настоящее чудо, история возвращения через многие века.

Как когда-то в начале 20-го века для выгнаньнікаў Араратской долины или карабаскіх беженцев 90-х, Армения заново становится ратаваньнем для тех, кто бежит с еще одной охваченной войной страны. Представители огромной армянской диаспоры Сирии, преимущественно правнуки тех, кто во времена геноцида 1915 года нашел спасение на этих землях под французским мандатом, сейчас едут в Ереван подальше от войск президента Асада. Женщины с головами, покрытыми платьями на арабский манер, вместо рынков родных Алеппо и Рака теперь каждое воскресенье ходят на рынки южного Еревану. На счастье, теперь им есть где спасаться.

Армянский рай

На третьем этаже исторического музея в центре Еревана есть золя, посвященная мапам, где есть Армения. Здесь около 20 древних карт, созданных греками и римлянами согласно Геродота и Страбона, карты арабских купцов и карты, напечатанные в Новое время в Амстердаме. На некоторых из них выявлены процветание Армении — близка белорусам история про потерянную страну «от моря до моря» (в данном случае — от Черного до Касьпійскага). На других Армения теряется среди многочисленных римских провинций. Где-то она обозначена как населенная шматгаловымі чудовищами горной страны, где — то- как земля многочисленных монастырей.

Есть среди этих изображений карта, которую очень любят армяне по всему миру. На ней указано местоположение рая. Рай, если верить этой карте, находится к югу от Колхиды. Сейчас так называют Западную Грузию. Там, по мнению древних греков, был конец мира, туда плавали аргонавты ради золотого руна.

Армения лежит как раз к югу от этой части Грузии. Те, кто видел озеро Ван, действительно называют его райским местом. И то, что армяне, так же как и Адам изгнаны из своего рая, не мешает им верить в рай на земле. К югу от Колхиды.

Комментарии запрещены.